Крот все смотрел и смотрел. Он обнаружил, что «звездочка» подмигивает именно ему. Таким образом выяснилось, что это глаз, который немедленно начал обрастать мордочкой, точно картинка рамой, коричневой мордочкой с усами. Степенной круглой мордочкой с тем самым мерцанием в глазу, которое и привлекло внимание Крота. Маленькие аккуратные ушки и густая шелковистая шерсть. Ну конечно, это был дядюшка Рэт — Водяная Крыса.
Оба зверя постояли, поглядели друг на друга с некоторой опаской.
— Привет, Крот, — сказал дядюшка Рэт — Водяная Крыса.
— Здравствуй, Рэт, — сказал Крот.
— Не хочешь ли зайти ко мне? — пригласил дядюшка Рэт.
— Хорошо тебе говорить «зайти», — сказал Крот, слегка обидевшись.
Дядюшка Рэт на это ничего не ответил, нагнулся, отвязал веревку, потянул ее на себя и легко ступил в маленькую лодочку, которую Крот до сих пор не замечал. Она была выкрашена в голубой цвет снаружи, в белый — изнутри, и была она размером как раз на двоих, и Кроту она сразу же пришлась по душе, хотя он пока еще не совсем понимал, для чего существуют лодки. Дядюшка Рэт аккуратно греб, направляясь к противоположному берегу, и, причалив, протянул переднюю лапу, чтобы поддержать Крота, боязливо ступившего на дно лодки.
— Опирайся! — сказал он. — Смелее!
И Крот не успел оглянуться, как уже сидел на корме настоящей лодки.
— Вот это денек! — восклицал он, пока Рэт отталкивал лодку и вновь усаживался за весла. — Можешь себе представить, ведь я ни разу в жизни не катался на лодке. Ни разу!
— Что?
Дядюшка Рэт — Водяная Крыса так и остался с разинутым ртом.
— Никогда не ка… Ты ни разу в жизни не… Я не представля… Слушай, а зачем ты жил до сих пор на свете?
— Думаешь, без лодки и жить, что ли, нельзя? — неуверенно возразил Крот. Он уже готов был поверить, что и в самом деле без лодки не проживешь!
Крот восседал, развалившись на мягкой подушке, и рассматривал весла, уключины и вообще все те чудесные вещи, которыми была оборудована лодка, и с приятностью ощущал, как дно под ним слегка покачивается.
— Думаю? Да я просто в этом убежден! — сказал дядюшка Рэт, наклоняясь вперед и энергично взмахивая веслами. — Поверь мне, мой юный друг, что нету дела, которым и вполовину стоило бы заниматься, как попросту — попросту — повозиться с лодкой, ну просто повозиться, ну просто…
— Осторожно, Рэт! — вдруг закричал Крот.
Но было уже поздно. Лодка со всего маху врезалась в берег. Зазевавшийся, размечтавшийся гребец лежал на дне лодки, и пятки его сверкали в воздухе.
— …повозиться с лодкой, — договорил он, весело смеясь. — С лодкой, в лодке или возле лодки. Это не имеет значения. Ничего не имеет значения. В этом-то вся прелесть. Не важно, поплывешь ты в лодке или не поплывешь, доплывешь, куда плыл, или приплывешь совсем в другое место, или вовсе никуда не приплывешь, важно, что ты все время занят, и при этом ничего такого не делаешь, а если ты все-таки что-то сделал, то у тебя дел все равно останется предостаточно, и ты можешь их делать, а можешь и не делать — это решительно все равно. Послушай-ка! Если ты сегодня ничего другого не наметил, давай-ка махнем вниз по реке и хорошо проведем время. А?
Крот пошевелил всеми пальцами на всех четырех лапах, выражая этим свое полное удовольствие, глубоко, радостно вздохнул и в полном восторге откинулся на подушки.
— О, какой день!.. Какой день!.. — прошептал он. — Поплыли! Сейчас же!
— Тогда минуточку посиди спокойно, — сказал дядюшка Рэт.
Он привязал веревку к металлическому колечку у причала, взобрался по откосу к своей норе и вскоре появился снова, сгибаясь под тяжестью плетеной корзины, у которой просто распирало бока.
— Засунь ее под лавку, — сказал он Кроту, передавая корзину в лодку. После этого он отвязал веревку и снова взялся за весла.
— Что в ней? — спросил Крот, ерзая от любопытства.
— Жареный цыпленок, — сказал дядюшка Рэт коротко, — отварной язык-бекон-ростбиф-корнишоны-салат-французские булочки-заливное-содовая…
— Стой, стоп! — завопил Крот возбужденно. — Этого слишком много!
— Ты в самом деле так думаешь? — спросил его дядюшка Рэт с серьезной миной. — Но я всегда все это беру с собой на непродолжительные прогулки, и мои друзья каждый раз мне говорят, что я скупердяй и делаю слишком ничтожные запасы.
Но Крот уже давно не слушал. Его внимание поглотила та новая жизнь, в которую он вступал. Его опьяняли сверкание и рябь на воде, запахи, звуки, золотой солнечный свет. Он опустил лапу в воду и видел бесконечные сны наяву.
Дядюшка Рэт — Водяная Крыса, добрый и неизменно деликатный, греб себе и греб, не мешая Кроту, понимая его состояние.
— Мне нравится, как ты одет, дружище, — заметил он после того, как добрых полчаса прошло в молчании. — Я тоже думаю заказать себе черный бархатный костюм, вот только соберусь с деньгами.
— Что? — спросил Крот, с трудом возвращаясь к действительности. — Прости меня, я, должно быть, кажусь тебе неучтивым, но для меня это все так ново. Так, значит, это и есть речка?
— Не речка, а река, — поправил его дядюшка Рэт, — а точнее, Река с большой буквы, понимаешь?
— Иты всегда живешь у реки? Это, должно быть, здорово!
— Возле реки, и в реке, и вместе с рекой, и на реке. Она мне брат и сестра, и все тетки, вместе взятые, она и приятель, и еда, и питье, и, конечно, как ты понимаешь, баня и прачечная. Это мой мир, и я ничего другого себе не желаю. Что она не может дать, того и желать нет никакого смысла, чего она не знает, того и знать не следует. Господи! Сколько прекрасных часов мы провели вместе! Хочешь — летом, хочешь — зимой, осенью ли, весной ли, у нее всегда есть в запасе что-нибудь удивительное и интересное. Например, в феврале, когда полые воды высоки, в моих подвалах столько воды, что мне в жизни не выпить! А мутные волны несутся мимо окон моей парадной спальни! А потом, наоборот, вода спадает, и показываются островки мягкого ила, которые пахнут, как сливовый пудинг, а тростник и камыши загораживают путь весенним потокам, и тогда я могу ходить почти что по ее руслу, не замочив ботинок, находить там вкусную свежую пищу, отыскивать вещи, выброшенные легкомысленными людьми из лодок…